Как мне относиться к Айли и Дариде?..

— Возможно, просто как к существам, которые выполняют свою работу, — прошелестел чей-то голос позади, и я, взвившись от неожиданности чуть ли не до потолка, резко обернулась.

Чтобы практически тут же заикать от изумления.

Нет, я всё понимаю, но это уже чересчур.

— Почему же? — весело возразила моим мыслям женщина в длинном чёрном плаще с капюшоном. — Ты ищешь ответы на некоторые вопросы, и я могу дать их.

А потом она подняла голову.

Хм. Необычно. Белая, как будто фарфоровая, кожа, яркие губы, глаза — абсолютно чёрные, без белков и намёков на зрачки. Ресницы длинные, пушистые, овал лица правильный… Её можно было бы назвать красивой, если бы не эти жутковатые глаза.

— Дарида? — спросила я тихо и почему-то закашлялась.

Она кивнула.

— А почему без Айли? — я улыбнулась, представив их рядом друг с другом. — Неужели ей не хочется знакомиться со своим демиургом?

Богиня рассмеялась.

— У тебя, Линн, сейчас для Айли неподходящее настроение. Ты ведь знаешь, она задыхается рядом со скорбящими.

— А я вроде не скорблю.

— Скорбишь, — покачала головой Дарида. — Просто изо всех сил стараешься не думать об этом. И на самом деле ты пришла сюда не из-за своих рассуждений о настоящих и выдуманных богах. Ты пришла, чтобы спросить…

— Могу ли я спасти Ленни, — прошептала я, чуть прикрыв глаза.

Да, так оно и было. С того момента, как я узнала, что маленькая Тень обречена, мне не по себе. Убить Эллейн, второй раз потерять Олега или умереть самой, вернувшись в наш мир — всё это ерунда по сравнению с тем, что я, по словам Хранителя, ничего не могу сделать для Ленни.

Это несправедливо. Как несправедливо лишать отца нерождённого ребенка Эдигора только потому, что Вейн при помощи Игоря хочет исправить ошибку своего непутёвого демиурга.

Почему Дарида? Именно она в этом мире отвечает за смерть и перерождение…

— Ленни — Тень, — ответила богиня, пристально глядя на меня своими жутковатыми глазами. — Она не может переродиться.

Я нахмурилась.

— Переродиться? То есть… умереть она всё-таки может?

— Любое существо может умереть. — Дарида усмехнулась. — Когда ты писала свою сказку, то не знала о том, что есть вещи, которые выше сказок и всего того, что можно придумать и записать на бумаге. Даже если то, что ты придумаешь, воплотится в реальности, всегда есть то, что нельзя изменить. Умереть могут все, Линн. Вопрос только в том, когда и как. Даже Тень, даже Хранитель.

— А ты?

— И я, — она кивнула.

Мы вернулись к тому, с чего я начинала. Вопрос стал ещё более актуален с того момента, как Дарида ответила, что может умереть. Как мне относиться к ним с Айли?

— А я уже ответила на него. Как к существам, которые выполняют свою работу. — Я вскинулась, но прежде, чем мне удалось что-то сказать, Дарида продолжила: — Есть Хранитель, а есть мы. В ведении Аравейна равновесие во всех мирах, созданных тобой, ведь Хранитель выбирает не мир, а демиурга, помнишь? Мы с Айли тоже выполняем свою работу, только в одном-единственном мире. Ты и сама знаешь, за что мы отвечаем здесь, именно ты нас придумала.

Я вздохнула.

— Всё-таки вы — ненастоящие боги.

— Смотря что ты подразумеваешь под настоящим богом.

Она улыбнулась. И этого почему-то оказалось достаточно, чтобы я поняла.

Настоящий Бог… Он находится не в одном-единственном мире, а во всех мирах. Сразу. Вне времени и пространства и вне зависимости от того, веришь ты в него или нет.

Я сжала кулаки и зажмурилась.

— Значит, ты не сможешь помочь Ленни?

— Нет.

— А я? Хранитель сказал, что я не смогу…

Дарида хмыкнула.

— Ты так хочешь спасти маленькую Тень?

Я кивнула.

— Да. До глубины души.

— Тогда почему ты задаёшь мне этот вопрос, Линн? Ты же знаешь, что на самом деле можешь всё. Ты можешь даже разнести этот мир на кусочки. Ты можешь и закрыть Источник Тени, и превратить Ленни в обычного человека. Только для этого нужно воспользоваться силой демиурга. А какое за этим последует наказание, ты знаешь сама. Поэтому Аравейн и Ленни ни о чём тебя не просят.

Господи… Какая же я глупая!

Моя сила. Я знаю о ней, и вроде даже помню, но время от времени почему-то отчаянно забываю.

— Другого пути нет?..

И тут Дарида, вздохнув, подошла ко мне вплотную и дотронулась ледяными пальцами до моего плеча, заставив вздрогнуть и распахнуть глаза.

— Иногда нужно просто отпустить, Линн, — сказала она тихо. — Она хочет уйти, так отпусти её. Отпусти так, как отпустил Вейн. Ты думаешь, ему это легко далось? Думаешь, ему было так просто смириться? Но ни ты, ни он — вы ничего не можете сделать.

— Я могу.

— И что же тогда будет? Заточение в Ничто, твой несчастный брат, Вейн, лишившийся своего демиурга, Игорь, потерявший жену. И Ленни… Думаешь, она сможет нормально жить после того, как ты пожертвуешь всем ради неё?

Я подняла руку и вытерла мокрые щёки.

— Просто отпусти её, Линн. Она сама выбрала этот путь.

Вздохнув, я кивнула, и только тогда Дарида, улыбнувшись, отпустила моё плечо.

— Ты не обидишься, если я помолюсь здесь… не тебе?

Богиня рассмеялась.

— Конечно же, я не обижусь.

Я слабо улыбнулась ей и, отвернувшись, секунду поколебалась прежде, чем опуститься на колени. Сложила пальцы в замок и прижала их к губам.

Я уже упоминала, что никогда не была истово верующей. Но сейчас я хотела обратиться именно к Нему — к тому, кто видит абсолютно всё… и кого мне никогда не постигнуть. Не увидеть и не понять.

Самое забавное, что Ему это и не нужно. И теперь я точно знала — Он слышит.

— Пожалуйста, дай мне мужества, — шептала я в свои сложенные руки, наклонив голову. — Дай мне мужества, чтобы принять решение, и силы, чтобы смочь осуществить всё. А больше ничего не попрошу у Тебя за себя. Пожалуйста, не оставляй в трудные минуты брата моего младшего, когда ему будет так же плохо, как мне, мужа моего, пусть он так и не узнает меня, и Вейна… Дай ему прощение. И верни сестру. Пожалуйста…

Я вытерла набежавшие на глаза слёзы и продолжила:

— Я знаю, что это невозможно, но всё же — подари Ленни жизнь. Больше ничего не нужно, остальное она найдёт сама. Только жизнь ей подари. Ты же знаешь, она её заслуживает.

Моя первая молитва оказалась странной. Я не помнила слов канонических молитв, поэтому говорила то, что было у меня на сердце.

И когда подняла глаза, то увидела, что огонёк свечи в руке статуи-Дариды стоит ровно, как солдат на параде, словно слушает мои слова.

— Прости меня, — прошептала я, глядя на это маленькое пламя, — прости за то, что переносила реальную жизнь в свои фантазии, за злые слова и отчаяние, за уныние, за ненависть к самой себе. Теперь я понимаю — всё имеет значение. Всё… даже то, что ты сочиняешь, даже то, что не выпускаешь из глубин души. Всё может воплотиться. Теперь я понимаю — ты никогда не отнимал у меня брата. Ты только подарил мне его. Его и силу Творца — не знаю, за какие заслуги, и наверное, не узнаю никогда. Прости меня. И знай, что сегодня и я себя простила.

Когда я замолчала, гром не грянул и мир не содрогнулся. Только огонёк свечи, на которую я смотрела, чуть шелохнулся, словно кто-то невидимый пощекотал его ласковым дыханием.

Я не знала, будет ли мне когда-нибудь даровано прощение, но я постараюсь его заслужить.

А ещё я верила — Ему важно, чтобы я простила саму себя. И сегодня я наконец смогла это сделать. После десяти лет нескончаемой ненависти.

Конечно, у меня не было и нет оправдания. Кроме одного — все люди совершают ошибки.

Но это, на самом деле, не имеет никакого отношения к прощению.

.

Когда я вышла из храма Дариды и поднялась по лестнице, раздумывая о том, где мне теперь искать Рыма и остальных, то неожиданно столкнулась с императором.

Я смотрела под ноги, боясь оступиться — утром я надела платье с непривычно длинным подолом, купленное накануне специально для визита во дворец — и не видела совершенно ничего, кроме узора на дорогом шерстяном ковре, пока, наконец, не уткнулась макушкой в чью-то грудь.